или сворачивался, Итили работала на тракторе. Рабочие прозвали ее Полоумным Снежком за дурацкую ухмылку и текущую изо рта слюну — штрих, добавленный по предложению Рыбьей Морды. Публика с удовольствием ходила поглазеть на идиотку, а Итили избавилась от необходимости отвечать на малоприятные вопросы зрителей, среди которых вполне мог оказаться полицейский.
Поздно вечером, отогнав трактор на место, она устало тащилась в шаттл и, обессиленная, падала на койку. У нее не было времени думать о Чайне и Диве или о полиции. Перед сном она пыталась иногда вспомнить, как выглядели отец и мать, но память о них становилась все слабее и туманнее. Цирк уже заканчивал выступление на Долдре — шла последняя неделя, — когда Итили осознала, что у нее появились новый Дом и новая семья.
Была, однако, одна связь, которая оставалась для нее загадкой. Она всегда делила с Раскорякой ленч, и каждый раз к их раскладному столику подсаживалась Диана, Королева Трапеции. Раскоряка и Диана болтали и смеялись, и через некоторое время Итили почувствовала, что Диана понемногу попирает ее право собственности. Она стала наблюдать за прекрасной гимнасткой и уродливым бригадиром. Во время предпоследней стоянки Итили и Диана оказались за ленчем вдвоем. Поднялся сильный ветер, и гимнастка, посмотрев на хлопающий полог шапито, покачала головой и принялась за еду. Итили нахмурилась:
— Разве ты не собираешься подождать Раскоряку?
Диана взглянула на нее:
— При таком ветре им придется повозиться с главным куполом. Он не станет есть, пока не убедится, что все в порядке.
Итили поковырялась в тарелке и подняла голову.
— Диана?
— Что, девочка?
Итили отправила в рот полную ложку рагу.
— Что ты думаешь о Раскоряке?
Диана удивленно вскинула брови.
— Ну… странный вопрос.
Итили пожала плечами:
— Ты всегда сидишь за столом вместе с ним. Мне просто интересно: почему?
Королева Трапеции опустила взгляд:
— А почему бы мне не сидеть с ним? Есть какая-то причина?
— Нет. Никакой причины. Просто интересно, что он для тебя.
— Видишь ли, мы видимся с ним нечасто — работаем в разных отделениях. Мне бывает трудно сказать, что он для меня значит. Поэтому приходится смотреть вот на это. — Она сняла с груди золотой кулон и показала его Итили.
Девочка нахмурилась:
— Это он дал тебе кулон?
— Да.
— И почему ты на него смотришь?
Диана открыла кулон, вытащила сложенный листок бумаги и осторожно развернула.
— Видишь? Он мой муж. — Она протянула листок Итили.
Девочка чуть не поперхнулась. Откашлявшись, она с недоумением посмотрела сначала на Диану, потом на брачный контракт.
— Но… но ты же такая красивая!
Диана улыбнулась:
— Раскоряка тоже.
В тот вечер Итили не думала о работе и не слышала предупреждения, передававшегося вполголоса от одного артиста к другому. Она сидела на стуле, испытывая приступ одиночества, и молча наблюдала за разглядывающими ее посетителями. Кто-то больно ущипнул ее за руку, и девочка повернулась.
— Пузырь, ты зачем меня ущипнула?
— Исчезни, Булочка. Полиция.
Итили испуганно огляделась:
— Где мне спрятаться?
— Уходи со сцены и забейся в уголок потемнее. Шевелись!
Итили встала, сошла со сцены и побежала вниз. Там она отыскала надежное, как ей показалось, убежище у входа, между складками брезента. Девочка затаилась и стала ждать. Когда прошла, наверное, целая вечность, до нее донесся голос Чайне:
— Она где-то здесь, в цирке. Мой брат сказал, что у нее на голове большой белый парик.
Итили замерла.
— Вы, поднимитесь туда! — приказал другой голос, низкий и суровый.
— Да, красавчик? — раздался голос толстухи.
— Где Итили Стран?
— Не знаю никакой Итили Стран, милок, но если ты покупаешь, то я продаю. Девочки, поглядите, какой красавчик, а?
Смех.
— Хватит молоть чепуху. Мне нужна Итили Стран!
— А мне, милок, нужен ты! — Снова смех.
— Эй, приятель, подожди-ка! — взвыл Окостеневший. — Перестань заигрывать с моей женушкой, а то я спущусь и угощу тебя кое-чем.
Хохот.
— Эй, а что ты тут делаешь?
Итили повернулась и увидела маленького мальчика, удивленно таращившегося на нее.
— Уходи.
— Почему у тебя такие волосы?
— Уходи!
Мальчик надул губы, потер глаза и расплакался. Подошедший мужчина положил руку ему на плечо.
— Что случилось, сынок? — Он взглянул на Итили. — Что ты ему сделала?
— Ничего, ни…
Чья-то рука отбросила полог, и перед Итили предстал высокий и сильный офицер долдранской полиции. За его спиной маячил ее дядя. Он улыбался.
Полицейский схватил девочку за руку и вытащил из укрытия.
— Итили Стран, ты арестована по жалобе твоего опекуна.
Она увидела еще нескольких полицейских, двое из которых вели Хозяина к черной машине. Из-за угла выбежали рабочие со штырями в руках. Полицейские взялись за оружие.
— Эй, попридержите коней! — прогремел голос Раскоряки, и в следующую секунду он уже поднялся на сцену. — Бросьте эти палки! Все! Живо!
Штыри полетели на землю. Рабочие смотрели на Итили, полицейских, своего босса.
Девочку потащили к машине. Обернувшись, она закричала:
— Раскоряка, помоги!
Один из рабочих поднял штырь.
